i af0d3b7246f951a5 - Страница 77

Вацлав чуть усмехнулся.

— Я не боюсь испачкать рук, Стас. Ты пошел проводить нас, поэтому я, как руководитель данной экспедиции, был за тебя в ответе. А что касается того выстрела, то я знаю только одного пострадавшего. И если ему вздумается подать на тебя в суд, то тебе придется за это заплатить.

— Это случится только в том случае, Стас, если Вацлав уволит меня не только без выходного пособия, но и жалования не заплативши. Тогда я резко попаду на мель и чтобы слезть с оной подам на вас в суд, в надежде получить сотню корон за причиненный ущерб.

— Суд присудит больше, — криво усмехнулся Стас.

— Зачем мне больше? Я возьму сотню корон, чтобы продержаться, пока не устроюсь на новую работу.

— В таком случае, тебе ничего не грозит, Стас, — прервал их Вацлав. — Я не собираюсь в ближайшее время увольнять Милана.

— Платить тоже, — подсказал Милан.

Вацлав засмеялся.

Стас посмотрел на Вацлава.

— Вы все тот же, Венцель. Боитесь больше всего на свете, что кто-то заподозрит вас в добром деле.

— В добром деле? Пока что я занимаюсь исключительно тем, что втравливаю всех в неприятности.

Янош слушал эту беседу и занимался ужином. Чай закипел, ветчина поджарилась, и молодой человек решил прервать этот непонятный ему разговор.

— Если вы, в самом деле, не хотите неприятностей, то идите ужинать.

— А что нам грозит, если не придем? — поинтересовался Милан.

— Остынет, — пожал плечами Янош. — Ужинайте и идем. Я тоже верю в предчувствия Вацлава.

Путники перекусили и неохотно тронулись в путь. Время еще было не позднее, так что прошагать пару часов по морозцу было предпочтительнее, чем ночевать в этом надоевшем снегу. Они шли уже часа два, когда Яношу пришла в голову неожиданная мысль, он подхватил Стаса под руку и быстро догнал Вацлава и Милана, шагающих впереди.

— Знаете, я вдруг подумал, что мы делаем? Мы собственноручно, точнее, собственноножно, лишаем себя возможности нормально переночевать, хотя бы завтра. Странноприимный дом мы минуем еще до обеда. Вацлав, посмотрите, пожалуйста, сколько осталось идти до города Золотого Кольца.

Вацлав остановился и принялся вертеть в руках карту. Точки вспыхивали и гасли, возникали какие-то линии и цифры. Наконец, Вацлав определился и сообщил.

— Если верить карте, километров тридцать пять. А сегодня мы прошли двадцать четыре.

— Это много.

— Да, немало. Разводите костер, господа, устраиваемся на ночлег.

И Вацлав взялся за палатку.

— Не возражаете, если я подежурю первым? — попросил Милан. — Мне все равно не заснуть, все стоит перед глазами воспреемник.

— Дежурь, — согласился Вацлав. — Будет нерационально, если ты будешь бодрствовать два дежурства вместо одного. А мы все же в Трехречье, господа, здесь так не принято.

Милан помог приготовить постели и занялся костром. Некоторое время он таскал хворост, затем решил, что натаскал уже вполне достаточно, положил на хворост побольше теплой одежды, сел и достал из своего вещмешка блокнот и ручку. С ним такое бывало редко, только тогда, когда им всецело овладевала какая-то мысль. А сейчас, с тех пор, как он расстался с воспреемником, он не мог отделаться от мыслей о нем. А последние два часа пути в голове у него вертелись строки стихотворения. Милан уже по опыту знал, что для того, чтобы отвязаться от этой напасти, проще всего взять бумагу и изложить на ней все эти строчки. Когда пытаешься составить связный текст, да еще и уложить его в размер и рифму, мысли сами уходят от проблемы и переключаются на пустяки, типа вопросов изящной словесности. А вышепоименованную изящную словесность Милан недолюбливал, потому как, на его взгляд, в погоне за красотой слога авторы топили смысл, ежели таковой поначалу и был, в изящных оборотах.

Милан задумчиво повертел ручку и начал писать.

Когда-то были рай и ад.

Что б в рай попасть — живи убого.

А хочешь — отвернись от бога.

Чтоб власть над миром получить,

Ты должен сделку заключить.

Мда, рифмы глагольные, да и смысл хромает на все четыре лапы. Милан вздохнул, его рука стала еще более уверенно выводить на бумаге строки.

Ты сделку с адом заключил,

И власть над миром получил,

И уничтожил мир, согласно уговору.

Но далеко, чтоб не ходить,

Ты вставил строчку, по которой

Ты ад устроил на земле.

Теперь к чертям ходить не надо.

Наоборот — остаться здесь,

Что б за порядком присмотреть,

Что б люди не вернулись к богу.

Но что есть бог? Что рай, что ад?

Здесь у живого нет ответа.

Ты в пепел обратил весь мир. За это

Ты должен в этом мире жить

И за порядком в нем следить,

Раз сделку с адом заключил

И власть над миром получил.

Дело вроде шло на лад. По крайней мере, в части смысла. Зато начали исчезать размер и рифма. Милан попытался было вспомнить к какой стихотворной форме можно отнести его опус, не вспомнил, зато в голове его сложились новые строки.

И вот живешь семь сотен лет,

Но сделку выполнить не можешь.

Ведь не всесилен даже ад —

Когда посевы дали всходы,

То часть их принесла добро. Кто может

Убрать с посевов сорняки? Я слышал

Намеренья благие ведут ко злу? Так почему же

Не вести к добру намерениям злым?

Ты сделку с адом заключил

И личным адом заплатил.